Неточные совпадения
Яшенька, с своей
стороны, учил, что сей мир, который мы думаем очима своима видети, есть сонное некое видение, которое насылается
на нас
врагом человечества, и что сами мы не более как странники, из лона исходящие и в оное же лоно входящие.
В ушах не переставая отзывались разнообразные звуки то занятой делом, быстро пролетающей рабочей пчелы, то трубящего, празднующего трутня, то встревоженных, оберегающих от
врага свое достояние, сбирающихся жалить пчел-караульщиц.
На той
стороне ограды старик строгал обруч и не видал Левина. Левин, не окликая его, остановился
на середине пчельника.
Нашел он полон двор услуги;
К покойнику со всех
сторонСъезжались недруги и други,
Охотники до похорон.
Покойника похоронили.
Попы и гости ели, пили
И после важно разошлись,
Как будто делом занялись.
Вот наш Онегин — сельский житель,
Заводов, вод, лесов, земель
Хозяин полный, а досель
Порядка
враг и расточитель,
И очень рад, что прежний путь
Переменил
на что-нибудь.
Больше всего он боялся воображения, этого двуличного спутника, с дружеским
на одной и вражеским
на другой
стороне лицом, друга — чем меньше веришь ему, и
врага — когда уснешь доверчиво под его сладкий шепот.
Шагов сотню поручик очень горячился, бодрился и храбрился; он уверял, что «так нельзя», что тут «из пятелтышки», и проч., и проч. Но наконец начал что-то шептать городовому. Городовой, человек рассудительный и видимо
враг уличных нервностей, кажется, был
на его
стороне, но лишь в известном смысле. Он бормотал ему вполголоса
на его вопросы, что «теперь уж нельзя», что «дело вышло» и что «если б, например, вы извинились, а господин согласился принять извинение, то тогда разве…»
— А вот мой личный
враг идет, — промолвил он, вдруг вернувшись ко мне, — видите этого толстого человека с бурым лицом и щетиной
на голове, вон что шапку сгреб в руку да по стенке пробирается и
на все
стороны озирается, как волк?
Характерный случай выдался в Суслоне. Это была отчаянная вылазка со
стороны Прохорова, именно напасть
на врага в его собственном владении. Трудно сказать, какой тут был расчет, но все произошло настолько неожиданно, что даже Галактион смутился. Одно из двух: или Прохоров получил откуда-нибудь неожиданное подкрепление, или в отчаянии хотел погибнуть в рукопашной свалке. Важно было уже то, что Прохоров и К° появились в самом «горле», как выражались кабатчики.
Зайца увидишь по большей части издали, можешь подойти к нему близко, потому что лежит он в мокрое время крепко, по инстинкту зная, что
на голой и черной земле ему, побелевшему бедняку, негде спрятаться от глаз
врагов своих, что даже сороки и вороны нападут
на него со всех
сторон с таким криком и остервенением, что он в страхе не будет знать, куда деваться…
Со всех
сторон на меня несутся
враги, я размахиваюсь саблей и убиваю одного, другой взмах — убиваю другого, третьего.
С другой
стороны, он никогда не рассуждал и о том, почему жизнь так настойчиво подстрекает его
на бунт против обуздания; ему сказали, что это происходит оттого, что «плоть немощна» и что «
враг силен», — и он
на слово поверил этому объяснению.
— Разве мы хотим быть только сытыми? Нет! — сам себе ответил он, твердо глядя в
сторону троих. — Мы должны показать тем, кто сидит
на наших шеях и закрывает нам глаза, что мы все видим, — мы не глупы, не звери, не только есть хотим, — мы хотим жить, как достойно людей! Мы должны показать
врагам, что наша каторжная жизнь, которую они нам навязали, не мешает нам сравняться с ними в уме и даже встать выше их!..
Он хвалил направление нынешних писателей, направление умное, практическое, в котором, благодаря бога, не стало капли приторной чувствительности двадцатых годов; радовался вечному истреблению од, ходульных драм, которые своей высокопарной ложью в каждом здравомыслящем человеке могли только развивать желчь; радовался, наконец, совершенному изгнанию стихов к ней, к луне, к звездам; похвалил внешнюю блестящую
сторону французской литературы и отозвался с уважением об английской — словом, явился в полном смысле литературным дилетантом и, как можно подозревать, весь рассказ о Сольфини изобрел, желая тем показать молодому литератору свою симпатию к художникам и любовь к искусствам, а вместе с тем намекнуть и
на свое знакомство с Пушкиным, великим поэтом и человеком хорошего круга, — Пушкиным, которому, как известно, в дружбу напрашивались после его смерти не только люди совершенно ему незнакомые, но даже печатные
враги его, в силу той невинной слабости, что всякому маленькому смертному приятно стать поближе к великому человеку и хоть одним лучом его славы осветить себя.
Почти каждый солдат, взглянув с Северной
стороны на оставленный Севастополь, с невыразимою горечью в сердце вздыхал и грозился
врагам.*
–…И еще недавно, недавно — о, как я виновата пред Nicolas!.. Вы не поверите, они измучили меня со всех
сторон, все, все, и
враги, и людишки, и друзья; друзья, может быть, больше
врагов. Когда мне прислали первое презренное анонимное письмо, Петр Степанович, то, вы не поверите этому, у меня недостало, наконец, презрения, в ответ
на всю эту злость… Никогда, никогда не прощу себе моего малодушия!
Теряя свои владения одно за другим, теснимый со всех
сторон врагами, видя внутреннее расстройство государства, Иоанн был жестоко поражен в своей гордости, и это мучительное чувство отразилось
на его приемах и наружности.
Между тем Никита Романович вместе с своими перешел речку вброд и врезался в толпу
врагов,
на которых в то же время наперла с другой
стороны вновь пришедшая подмога.
Чтобы ввести читателя в уразумение этой драмы, мы оставим пока в
стороне все тропы и дороги, по которым Ахилла, как американский следопыт, будет выслеживать своего
врага, учителя Варнавку, и погрузимся в глубины внутреннего мира самого драматического лица нашей повести — уйдем в мир неведомый и незримый для всех, кто посмотрит
на это лицо и близко и издали.
И вот, с одной
стороны, люди, христиане по имени, исповедующие свободу, равенство, братство, рядом с этим готовы во имя свободы к самой рабской, униженной покорности, во имя равенства к самым резким и бессмысленным, только по внешним признакам, разделениям людей
на высших, низших, своих союзников и
врагов, и во имя братства — готовы убивать этих братьев [То, что у некоторых народов, у англичан и американцев, нет еще общей воинской повинности (хотя у них уже раздаются голоса в пользу ее), а вербовка и наем солдат, то это нисколько не изменяет положения рабства граждан по отношению правительств.
— Войдемте
на лестницу, — сказал он. — Я тоже иду к Гезу. Я видел, как вы ехали, и облегченно вздохнул. Можете мне не верить, если хотите. Побежал догонять вас. Страшное, гнусное дело, что говорить! Но нельзя было помешать ему. Если я в чем виноват, то в том, почему ему нельзя было помешать. Вы понимаете? Ну, все равно. Но я был
на вашей
стороне; это так. Впрочем, от вас зависит, знаться со мной или смотреть как
на врага.
Кирша был удалой наездник, любил подраться, попить, побуянить; но и в самом пылу сражения щадил безоружного
врага, не забавлялся, подобно своим товарищам, над пленными, то есть не резал им ни ушей, ни носов, а только, обобрав с ног до головы и оставив в одной рубашке, отпускал их
на все четыре
стороны.
Одна половина гарнизона, находившаяся под командою пана Будилы, вышла
на сторону князя Пожарского и встречена была не ожесточенным неприятелем, но человеколюбивым войском, которое поспешило накормить и успокоить, как братьев, тех самых людей, коих накануне называло своими
врагами.
Земцы же, с своей
стороны, сознались, что они действительно уклонились (все только лудить да лудить — это хоть кого сбесит!!) от своей задачи, но теперь приносят повинную и ходатайствуют об одном: чтобы, независимо от луженья, им разрешено было, преимущественно перед прочими уполномоченными
на сей предмет лицами, вопиять: страх
врагам!
— А ты — цыц! Заступник!.. Вот я те дам!.. — Отшвырнув сына в
сторону, он ушёл в кузницу. Пашка встал
на ноги и, спотыкаясь, как слепой, пошёл в тёмный угол двора. Илья отправился за ним, полный жалости к нему. В углу Пашка встал
на колени, упёрся лбом в забор и, держа руки
на ягодицах, стал выть ещё громче. Илье захотелось сказать что-нибудь ласковое избитому
врагу, но он только спросил Пашку...
Но каково же было изумление, исступление и бешенство, каков же был ужас и стыд господина Голядкина-старшего, когда неприятель и смертельный
враг его, неблагородный господин Голядкин-младший, заметив ошибку преследуемого, невинного и вероломно обманутого им человека, без всякого стыда, без чувств, без сострадания и совести, вдруг с нестерпимым нахальством и с грубостию вырвал свою руку из руки господина Голядкина-старшего; мало того, — стряхнул свою руку, как будто замарал ее через то в чем-то совсем нехорошем; мало того, — плюнул
на сторону, сопровождая все это самым оскорбительным жестом; мало того, — вынул платок свой и тут же, самым бесчиннейшим образом, вытер им все пальцы свои, побывавшие
на минутку в руке господина Голядкина-старшего.
Хотя снег, дождь и все то, чему даже имени не бывает, когда разыграется вьюга и хмара под петербургским ноябрьским небом, разом вдруг атаковали и без того убитого несчастиями господина Голядкина, не давая ему ни малейшей пощады и отдыха, пронимая его до костей, залепляя глаза, продувая со всех
сторон, сбивая с пути и с последнего толка, хоть все это разом опрокинулось
на господина Голядкина, как бы нарочно сообщась и согласясь со всеми
врагами его отработать ему денек, вечерок и ночку
на славу, — несмотря
на все это, господин Голядкин остался почти нечувствителен к этому последнему доказательству гонения судьбы: так сильно потрясло и поразило его все происшедшее с ним несколько минут назад у господина статского советника Берендеева!
Враги сцепились и разошлись. Мелькнула скользкая, изъеденная водой каменная голова; весло с треском, с силой отчаяния ударилось в риф. Аян покачнулся, и в то же мгновение вскипающее пеной пространство отнесло шлюпку в
сторону. Она вздрогнула, поднялась
на гребне волны, перевернулась и ринулась в темноту.
Андашевский(удивленный и взбешенный). Как же не отдашь?.. Ты не имеешь права не отдать мне ее, потому что она у тебя может быть украдена; ты можешь умереть одночасно, и ее опишут вместе с другими вещами, а я со всех
сторон окружен
врагами и шпионами, которые изо всего готовы сделать
на меня обвинение.
И с этими-то несчастными людьми мы, хитростью нашего лукавого
врага, были поставлены в положение взаимной борьбы… И теперь еще я не могу вспомнить без некоторого замирания сердца о тоске этого долгого пути и этих бесконечных споров с людьми, порой так глубоко несчастными и имевшими полное основание подозревать с нашей
стороны посягательство
на их даровой труд… Да, это была настоящая пытка…
Мы оставляем в
стороне внутреннее побуждение такой угрозы: это могло быть и неудовольствие
на то, что прислуга смеет рассуждать о господах, и самолюбивое желание выставить себя ангелом, не позволяющим другим бранить
врагов своих, и материнская боязнь за сына, чтобы он не проникся враждой к своим родным.
Коли вздумал плеваться,
на леву
сторону плюй —
на врага,
на диавола, а ты гляди-ка, что!..
Как могла, помогала своей подружке Дорушка, мастерица и рукодельница
на все руки. Несмотря
на свои девять лет, маленькая Иванова шила и вышивала гладью не хуже другой старшеотделенки, возбуждая восторг и зависть воспитанниц. За искусство Дорушки Павла Артемьевна прощала многое и Дуне, как ближайшей ее подруге. Но Дуня не могла не чувствовать глубоко затаенной к ее маленькой особе неприязни со
стороны ее
врага.
Но то были не казаки. Рота капитана Любавина, предупрежденная и осведомленная со слов Милицы о положении неприятельских сил, обложила деревню и со всех
сторон обрушилась
на ничего не подозревавшего
врага.
Великодушная, отважная и рыцарски-смелая Россия пришла
на помощь своим союзникам, избавляя их от большей части воюющего с ними
врага и принимая
на себя, своей собственной грудью, удар, направленный было в их
сторону.
Из Землина аккуратно каждый день летели теперь
на почти что беззащитный город снаряды; a тут еще новый
враг, военное судно, хорошо вооруженное тяжелыми пушками, слало им в свою очередь непрошенные гостинцы со
стороны реки, пользуясь тем, что защитники Белграда не успели вооружиться как следует, не ожидая такого стремительного начала военных действий.
Но несмотря
на гибель своих прекрасных и цветущих городов, доблестная бельгийская армия, предводительствуемая самим королем-героем, все еще стойко дралась с наседающим
на нее со всех
сторон вдесятеро сильнейшим
врагом. Тем временем и во Франции шла та же борьба, та же кровавая распря. Нескольким немецким корпусам удалось проникнуть
на французскую территорию.
Я взглянула
на говорившую. У нее было сердитое и важное лицо. Потом я встретила взгляд моего отца. Он стал мрачным и суровым, каким я не раз видела его во время гнева. Напоминание о моей покойной деде со
стороны ее
врага (бабушка не хотела видеть моей матери и никогда не бывала у нас при ее жизни) не растрогало, а скорее рассердило его.
Палтусов смотрел ему вслед. Умер Лещов. Марья Орестовна собралась жить враздел с мужем.
На чьем же попечении останется этот задерганный обыватель? Надо его прибрать к рукам, пока не явятся новые руководители. Нетов раскланялся с Краснопёрым и с камер-юнкером мимоходом, не стал с ними заговаривать, потом взял в
сторону, раскланялся и с кучкой, где выглядывало рябое лицо его
врага и «обличителя», кажется, улыбнулся им. Подал руку всем троим, что-то сказал и, сделав жест правой рукой, перезнакомил их с зятем.
К этому постыдно относиться с пренебрежением; популярность Тургенева основана
на; таких высоких мотивах, что в нем даже
враги нашего отечества видят выражение лучших
сторон русской интеллигенции, самых светлых и двигательных упований нашего общества.
Мы вышли наружу. Впереди перед нашим поездом виднелся другой поезд. Паровозы стояли, выпучив друг
на друга свои круглые фонари, как два
врага, встретившиеся
на узкой тропинке. В
сторону тянулась кочковатая, заросшая осокою поляна; вдали, меж кустов, темнели копны сена.
Хотя правильная морская война мальтийского ордена с турками была совершенно излишней после истребления их флота при Чесме Алексеем Орловым, но храня свои древние рыцарские обеты — бороться с
врагами Христа и защищать слабых и угнетенных — мальтийцы продолжали снаряжать свои военные суда для крейсерства, чтобы освобождать из неволи захваченных пиратами христиан, охранять от нападений со
стороны этих морских разбойников христианских торговцев и держать в страхе суда,
на флаге которых был изображен полумесяц.
Русские, тоже дозорившие своих
врагов, заметили огонь и, отправившись
на него, добрались до пирующих, рассмотрели их число, медленно подкрались к ним, захватили почти покинутое ими оружие и, быстро окруживши их со всех
сторон, начали кровавую сечу, заглушая шумом ударов вопли умирающих о пощаде.
— Братцы, — отвечал Григорий, схватив их за руки, — если бы я был ливонец и вы бы пришли со мной вести расчеты оружием, любо бы было мне потешиться молодецкою забавою. Тогда, Бог весть, чья
сторона перетянула бы! Или, к примеру сказать, когда бы я с вами давно был однополчанином и мы пришли бы вместе сюда
на врагов, — не хвалюсь, а увидали бы вы сами, знаю ли я попятную.
«Теперь же, к прискорбию моему, — продолжал государь, — я вижу что мысль эта была ошибочна, и что Россия должна выходить
на бой, с оружием в руках против
врагов общественного порядка, не дожидаясь не только нападения, но даже малейшего вызова с их
стороны, и я для уничтожения гибельных революционных стремлений, воспользуюсь этою властью и теми средствами, которыми располагаю, как самодержавный русский император».
Наряду с этим перед ней возникал образ любимого человека, опозоренного, одинокого, всеми покинутого, без средств, без места. А она, она чувствовала, что любила его до сих пор, любила теперь еще более, после того, как была почти единственной виновницей, главной причиной, что его вчера забросали грязью. Она сознавала, что имела влияние в «обществе», и не перейди она вчера так открыто, с такой страстью
на сторону его
врагов — неизвестно, какие были бы результаты общего собрания.
Русские, тоже дозорившие своих
врагов, заметя огонь и отправившись
на него, добрались до пирующих, рассмотрели их число, медленно подкрались к ним, захватили почти все покинутое ими оружие и, быстро окруживши их со всех
сторон, начали кровавую сечу, заглушая шумом ударов вопли умирающих о пощаде.
Письмо было написано в неосторожных выражениях в минуты безмятежного спокойствия, в чаду от блаженства, его ожидавшего. О Волке, которого он почитал своим
врагом, ходили слухи, что он убежал в Царство Польское, знали, что окна в доме его заколочены наглухо,
на дворе ни живой души; с других
сторон не ожидалось опасности.
— С другой
стороны, Жучок действует
на бывших крестьян Платеров. Это раскольники — стража русского духа в здешнем крае, она охраняет его от полонизма. Живут к северу Витебской губернии, разбросаны и по другим местам ее. Народ трезвый, фанатически преданный своей вере. Они зорко следят за всеми действиями панов. Жучок, хитрый, лукавый, не упускает случая, чтобы выведать о польских затеях. Есть еще у меня один человек, поляк Застрембецкий,
враг поляков.
Григорий Лукьянович пришпорил своего вороного коня, сбруя которого отличалась необычайною роскошью, и поскакал по направлению, откуда раздавались крики. Одновременно с ним, с другой
стороны, скакали
на внезапного
врага еще пятеро опричников. Семен Карасев с одного удара успел свалить поодиночке троих; удар четвертому был неудачнее, он попал вскользь, однако ранил руку, а пятый не успел поднять меча, как споткнулся с конем и потерял под ударом меча свою буйную голову.
Идя к своей цели в деле отвлечения графа Ивана Павловича Кутайсова от православной партии, привлечением
на свою
сторону фрейлины Похвисневой посредством брака ее с графом Свенторжецким, иезуиты, с аббатом Грубером во главе, не забывали бороться и против своего еще более опасного
врага, митрополита Станислава Сестренцевича.
— Братцы! — отвечал Григорий, схватив их за руки, — если бы я был ливонцем и вы бы пришли за мной вести расчет оружием, любо бы было мне потешиться молодецкой забавою. И тогда, Бог весть, чья
сторона перетянула бы! Или, к примеру сказать, когда бы я с вами давно был однополчанином и мы пришли бы вместе сюда
на врагов, — не хвастаюсь, а увидали бы вы сами, пойду ли я
на попятную.